Вскоре нелегкое решение об уходе было принято. Все формальности с переводом документов – быстро улажены. И вот настал первый день на новой работе.
В компании меня встретили приветливо и сразу пригласили пить чай. Я удивилась: часы показывали 10 утра – пик рабочей активности. Однако никто из присутствующих не проявлял желания приступить к исполнению служебных обязанностей. Все спокойно занимались своими делами: женщины красили ресницы, причесывались, мужчины жевали бутерброды. Видя мое легкое недоумение, сотрудники пояснили: директор уехал в командировку за новыми заказами, а офисное помещение подразделения расположено вдали от вышестоящего руководства. Поэтому нечего тревожиться, что кто-то обнаружит всеобщее чаепитие среди рабочего дня.
Пригубив чашку с обжигающим напитком, я поинтересовалась дальнейшей программой действий: день-то длинный. Мне предложили на выбор ознакомление с перечнем работ и освоение компьютерных чертежей. Когда я сообщила, что владею компьютером в рамках необходимых знаний по инженерной профессии, на меня взглянули с уважением. До конца рабочего дня я изучала документы, пытаясь понять, чем занимается отдел. Изучение чертежей, спецификаций и руководств меня немного успокоило: работа частично знакома, чертить и набирать тексты я умею.
Куда сложнее будет написать программы для работы проверочных систем в автоматическом режиме. Здесь не обойтись без специальной подготовки, или же подразделению необходима новая штатная единица в лице профессионала-программиста. Когда я изложила свои умозаключения за очередным чаепитием, Люда, заменяющая руководителя, прокомментировала сказанное одним неопределенным междометием: «Да…». Понять, разделяет ли она эти доводы, или в отделе существует иная точка зрения, или мои скоропалительные выводы претендуют на определенную долю превышения полномочий, было невозможно.
Так прошла первая неделя. Сотрудники пили чай, беседовали, иногда вяло чертили. Приехавший из командировки руководитель, вопреки моему ожиданию, не произвел революционных перемен в общем отношении к работе. Только перерывы стали чуть короче, и на столе у каждого сотрудника появились кальки с сопроводительной документацией.
Спустя месяц я записалась на курсы по программированию, которые проводились в главном офисе. Коллеги поначалу тоже присутствовали на этих уроках, но потом по разным причинам перестали посещать занятия.
Прошло три месяца. Мои опасения, что новая работа сведется к формальному посещению офиса, не оправдались. Я чертила всю документацию, работала с новеньким сотрудником, программистом, над новым проектом. И все бы шло хорошо, но вот отношения с коллегами не складывались. По общему мнению сотрудников, я должна быть «как все»: не отрываться от коллектива, участвовать во всех неформальных мероприятиях (выездах на природу, походах в перерыв по ближайшим магазинам и пр.). А у меня на это просто не оставалось времени. Кроме того, никому почему-то не нравился мой трудовой энтузиазм – все предпочитали «не высовываться»: выполнять распоряжения руководителя, но никак не более того.
Вскоре в компании произошли кадровые перемены, и новыми управляющими был издан приказ сократить штат. Люда, у которой муж работал одним из руководителей компании, как-то подошла ко мне и сообщила, что, скорее всего, из-за малого опыта работы я – первый кандидат на увольнение по сокращению штата. «Мы все тут сидим по 20 лет, нас никто не тронет», – привела она последний веский аргумент в свою защиту.
Но эти перемены были к лучшему. Одновременно с моим уходом подал заявление на увольнение наш руководитель, от которого я тут же получила приглашение на новое место работы в другой компании для дальнейшего сотрудничества. Да еще и в более высокой должности, с хорошим окладом, премиальными. В приватной беседе руководитель как-то сказал: «Я считаю тебя лучшим работником. Несмотря на то, что ты не вписалась в коллектив, у тебя у одной из всех есть желание трудиться».